
О романе «Эр Тёштюк и утраченный Джан»

Красота беспредметности, понимать которую нужно примерно так же, как и получать удовольствие от пустоты, вроде бы, наполненных содержанием икон, приманивает опасностью края, за которым находится уже полное расчеловечивание.
Неслучайно в последнем (и самом большом) зале выставки, куда сходятся самые разные закутки с самыми разными проявлениями учеников Малевича, находятся его крестьянские головы без лиц – беспредметные явления социальной беспредметности, как попытки выведения нового, беспредметного (анонимного?) человека.
И тут уже недалеко до каких-то откровенно гулаговских ассоциаций, тем более, что за временными стенами, выстроенными в тылах гаража на Образцова, находится экспозиция Еврейского музея, большая часть которого посвящена чудовищной судьбе еврейского народа на территории сначала царской России, а затем и ещё более безжалостного совка.
И это – совсем уже отдельная тема, а пока суть да дело, выставка открывается роскошным «витебским закутком», где помимо пяти ранних картин и рисунков Шагала (а мы помним, что чем более ранние работы Марка Захаровича, тем они более ценятся), висит два автопортрета Иегуди (Юрия) Пана – знаменитого шагаловского учителя, с упоминания которого начинается любой рассказ об одном из главных оптимистических гениев искусства ХХ века.
И мы можем видеть, насколько творчество Пана традиционно и даже залаченно буржуазно и как этой изящной, но гладкописи противостоит фактурное и занозистое искусство ученика.
Здесь есть еще фальковский, тоже ранний, весьма кубистический пейзаж Витебска, предлагающего как бы еще одну парадигматическую альтернативу реализму, авангарду и одному из подвидов его – беспредметности… Читать далее Дмитрий Бавильский «Мир как беспредметность. Рождение нового искусства»
15 марта 2022 года я побывал на Советской Родине!
Ей было по-прежнему 70 лет, а мне исполнилось ровно 80 лет и один месяц.
В Малом зале ЦДЛ мы отмечаем эту круглую дату.
Я вижу перед глазами родную советскую действительность, по которой взрослые истосковались не на шутку.
Сегодня московская власть отменила масочный режим от COVID – 19.
Везде можно появляться без масок, и никто тебя укорять не будет.
И как ни парадоксально, говорят, если теперь появишься на улице с маской, то это считается маскировкой лица.
Народ тянется в зал вяло: десяток, потом ещё, словом, нам с Соней тревожно.
Сын привёл своих людей, мы – своих родных и друзей.
Подтянулись земляки – аксакалы, писатели.
Соня говорит: давай, запустим Сокола. Тем более страницы повести читает сам Николай Пеньков, известный актер МХАТ СССР.
«Хваткий мой» Александр Чанцев как-то сравнивал с «Розой мира» Даниила Андреева.
– Никого за уши тащить не будем, – говорит Соня, поняв мои переживания. – Кто хочет, тот придёт. Не хочет – извините, арканом никого не затащишь.
– Люди нуждаются в духовной подпитке, я в этом верен, – говорю я.
– Твои понимания исходят из твоей деревеньки Джар-кашат, – отвечает Соня сходу. – Сегодня в реальном мире каждый сам решает, что ему делать.
Довод жены убедителен.
– Вот Владимир Жириновский лежит в реанимации, хотя укололся восемь раз от Ковида, – говорю я.
Жена притихает. Тогда я беру смартфон, чтобы поторопить приглашенных в клуб.
Связи нет. А кто поднимает трубку, отвечает неуверенным голосом, что приехать на Большую Никитскую, 53 не сможет.
Звоню Марклену Эриковичу, он обещал быть.
Телефон молчит.
На его странице в Telegram появляется пространный текст.
Читаю, но конца и края ему нет. Сочинительством занялся что ли? Ответил бы, не смогу – срочную работу выгружаю, всё-такое, и хорош. Но нет. Это не советский интеллигент, работающий на людей, нет, он другой.
Прекращаю читать ненужный мне текст.
В зале собравшихся все ещё недостаточно.
Обстоятельства толкают меня с новой силой на обзвон приглашённых.
В глубине души загорается обида за себя, нагнетая меня всерьёз:
– Что за ерунда! – возмущаюсь я.
В зале люди слушают повесть о соколе в исполнении Николая Пенькова.
Соня ждёт не моего ответа, а заполнения зала.
Её взгляд говорит: поборись, ты должен повлиять на отошедших от культуры невежд!
Руководство Клуба в лице Галины Ильиничны Максимовой и Наталии Алексеевны Познанской предоставило мне зал бесплатно по случаю юбилейной даты.
Я, укрепив свои мысли словами жены, берусь в очередной раз за телефон.
Начинаю набирать номера знаменитых людей, которым вроде бы положено по долгу быть здесь.
Они культурно отказываются, ссылаясь на разные причины, кто на занятия в институте, кто на плохое самочувствие.
Вдруг вижу через стекло входной двери приближающегося в клуб Александра Чанцева!
Из моей головы тут же улетучиваются всякие мысли.
С радостью иду встречать человека, обладающего незаурядным талантом, интеллигента от Бога!
На душе становится спокойно. Все трудности дня забыты.
Как только мы вошли в зал, услышали аплодисменты. Оказалось, отрывок о Соколе закончился.
Оставив Александра Чанцева, присевшего на заднем ряду, направляюсь в президиум к Соне и Татьяне Давыдовой, которая открывает вечер.
Мне предоставляется слово.
Я рассказываю о случаях из своей журналистской деятельности: о поездках к строителям Токтогульской ГЭС и работницам электролампового завода в Майлуу-суу.
Традиционное надевание виновнику торжества национального головного убора выполняет Председатель группы аксакалов Москвы и Московской области Эртабылды мырза, а его супруга накидывает на плечи Сони платок.
Выступление киргизских писателей, живущих в Москве.
Общий снимок с гостями-аксакалами. С нами Кулуйпа айым, доктор филологический наук, профессор кафедры философии Российского химико-технологического университета имени Д.И.Менделеева, писатель Александр Чанцев и Советник посольства Кыргызской Республики Эрмек мырза .
Вместе с молодежью. У них особый шарм, с ними веселье, радость, смех!
Соня за роялем вместе с певицей Александрой Сафоновой исполняют «Vaga luna» Беллини и «Жаворонка» Глинки.
Наш гость Александр Чанцев.