В 2017 году один из авторитетных толстых журналов “Новый мир” в своем восьмом номере опубликовал обзор “Среднеазиатский вектор”. В нем идёт речь о новых именах прозаиков постсоветского пространства в ареале Центральной Азии. Автор материала талантливый писатель и учёный Александр Владимирович Чанцев. В заключительном разделе статьи, под названием «Манас и Вавилон», анализируется мой роман «Гастарбайтер» (М.: Зебра Е, 2017). Этот текст я ниже предлагаю читателям моего сайта.
Манас и Вавилон
Подобные взгляды — идея о новой конфигурации взаимоотношений даже не метрополии и колоний, а новых стран, с учетом лучшего опыта СССР — свойственны, надо заметить, отнюдь не только представителям «великодержавного дискурса» и «этническим русским». Хотя бы потому, что главный герой «СССР™», как обычно у Идиатуллина, это татарин, прекрасно дружащий с представителями всех других народов, но гордящийся своим происхождением и подкалывающий своих коллег своей идентичностью (в конце книги опять же татарский вокабуляр). Но татарские герои «СССР™» прекрасно интегрированы в социум — несмотря на то, что российское государство, давшее было старт проекту СССР, очень скоро увидит в нем конкурента и прикроет — интересен же еще взгляд тех, у кого и взгляда быть вроде бы не должно. Или его никак не хотят слышать. Это трудовые мигранты — гастарбайтеры. В своей книге «Гастарбайтер»[41] Муса Мураталиев дает им слово, примерно как Карамзин в свое время умеющим любить, но не умеющим вербализировать это в литературе крестьянкам[42] (хотя сравнение это и некорректно: гастарбайтеры могут и бастовать, и вообще составляют более важную экономическую силу, чем это принято думать).
Состоящая из трех условно связанных романов книга сама подобна эпосу (недаром герои тут часто вспоминают и пересказывают кыргызский эпос «Манас»[43]) — сюжет вроде бы есть, даже весьма активный (погоня на вертолетах за машинами наркокурьеров), но он оказывается как бы в тени потока жизни и сознания гастарбайтеров. Сам же сюжет, намотанный на зубчатые колеса бюрократии и тотального бесправия, напоминает то ранние книги Кутзее, то недавнюю кафкианскую «Очередь» Михаила Однобибла. Язык с массой стилистических (пунктуационных и грамматических даже) ошибок отсылает временами к «корявостям» Платонова — действительно поверишь и услышишь говор тех, кто русский давно забыл или плохо еще освоил. «Что может сблизить людей? — спросил Бек у мужчины, оказавшегося рядом. — Теперь у каждого — своя забота. Любят себя, а чужих — нет и не даст денег взаймы. Какой же из него член общества?»
Они естественным образом потеряны: «У людей была лишь жажда жизни — больше ничего. Они не знали, куда применить свои силы и как получить деньги. У них были свободные руки и неукротимая сила. <…> Это были люди, убежавшие из обжитых мест, до недавнего времени жившие в составе единой страны. Теперь они были поголовно бедными. <…> Казалось, что они встали из досоветских могил». Их сдвинули с места распад большой страны и те революции, что описаны в «Заххоке»: «Революция гудела по просторам бывшего Советского Союза. Где-то яростнее, где-то — слабее, но везде возникали очаги новизны. Шла борьба за каждую душу, замкнув в загон население и превратив его в послушных холопов, режимы во многих странах изо всех сил старались не выпустить власть из рук. Выдумывали новые и новые образцы правления умами, чтобы оседлать других людей». Здесь значим характер обобщения — «во всех странах» притесняют так или иначе разные слои населения. Мураталиев вообще весьма справедлив — среди тех же гастарбайтеров есть как герои, так и преступники, русские также не описаны в черно-белых красках, для всех у него есть полутон и понимающее сочувствие. Также лишены предвзятости и оценки. Да, в те времена было «чувство локтя» и взаимоподдержки, сейчас — вынуждены везти в Москву опий-сырец, пряча его в трупы или собственные внутренности. Гастарбайтеры помогают русским (ремонтируют заброшенную деревню с одним алкоголиком и двумя старушками, ровно как в «Крепости» Петра Алешковского), но при этом могут и манифестировать свой рессентимент в довольно жестких формах (шаурма из стухшей собачатины и выращенная на фекалиях рыночная зелень). И то, и то — от экономической безысходности. Русские же могут быть жестоки по целому ряду причин — бюрократический садизм, боязнь «нашествия варваров», алкогольный делириум и т. д.
Но естественная ностальгия по лучшим (советским) временам не отменяет равной антипатии — как к варварскому же оскалу новокапиталистической реальности, так и к тем тухловатым и обреченным временам. «Саяк почувствовал опасность распада страны, идя в магазин за хлебом. <…> Неизбежность распада такого неуклюжего организма, как СССР, я загодя видел. Это разложение сравнимо разве что с болезнью организма? Она сидит внутри человека, подтачивает его день за днем, а в конце дёрнет раз — и все! Все видели, что страна захворала, но дети оказались неспособны ее вылечить: застой довел до паралича, и вот наступил момент несовместимости с жизнью». Распад той страны мог похоронить под своими обломками не только себя, но и более древние традиции («душу твою советская идеология отравила!»). Хотя кыргызы как раз держатся сообща, помогают друг другу в беде и труде (воплощая, по сути, идеал советской идеологемы о «дружбе народов»): «Веками кыргызы жили и будут! Все придет: сытость, независимость, но никогда не добьетесь нравственной основы, если хоть раз ее потеряете».
«На одной ненависти страну не построишь. Без любви ни к кому, не то, что к чужому, даже к своему на метр близко не подойдешь», — учит филолог по образованию, в прошлом чертежник, а сейчас безработный интеллигент Бек. Пока же новые капиталистические реалии стягивают людей из разных стран («Киргизы, узбеки или таджики, черт их знает. А до этого были и молдаване, и украинцы… — Советский Союз! — буркнул инженер») — но это похоже не на СССР, даже не на СССР™ 2.0, а скорее на новый Вавилон. Падет ли и он, как пал Советский Союз, что вырастет из него или на его руинах, не знает никто.
Полный текст статьи А.В.Чанцева можно увидеть по ссылке:
https://nm1925.ru/articles/2017/201708/sredneaziatskiy-vektor-6700/
