Предисловие к книге “Идол и Мария”
О романах М.Мураталиева «Сказитель Манаса» и «Идол и Мария»
Современный мегаполис, будь то Лондон, Париж или Москва, пёстр этнически и культурно, поэтому в наши дни, чтобы понять и отобразить в искусстве слова разные национальные типы горожан, необходимы усилия писателей разноплеменных. Вот отчего возрастает значение творчества живущих в России этнически нерусских писателей, среди которых и известный киргизский прозаик Муса Мураталиев. Как и Чингиз Айтматов, писавший и по-киргизски, и по-русски, Мураталиев двуязычный автор, что расширяет круг его читателей, способствует сближению народов, их взаимопониманию.
Показательно и то, что произведения Мураталиева переведены и на немецкий, венгерский, словенский и другие языки.
Подобно Айтматову, Мураталиев начал свой творческий путь с небольших рассказов и ёмких повестей (сборники на русском языке «Две жизни». М., 1978, «Молодой тынар. Повести, рассказы». Фрунзе, 1986), а затем перешел к роману, требующему «широкого дыхания» («Желтый снег. Роман, повесть, рассказы. М., 1982, «Майская кукушка. Роман, повести». М.,1989). Такой переход обнаружил зрелого, значительно выросшего, по сравнению с предыдущим творческим этапом, писателя с широким, подлинно эпическим кругозором.
Представленная в этой книге романная дилогия наполнена горячей любовью к истории и культуре киргизов, киргизскому языку и пристальным вниманием к социально-бытовым и нравственным, религиозным изменениям в жизни Кыргызстана и России последних двадцати лет. Позиция автора синкретична: он находится и внутри родной культуры, и в то же время освоил богатства русского языка и английского языков.
Два романа объединены фигурами главного героя переводчика Бека Мурзы, в жизни которого угадываются перипетии судьбы самого автора, и жены Бека Сони. «Сказитель Манаса» — филологическая проза, насыщенная сведениями из киргизского фольклора, тюркских языков, драматических судеб тюркологов, репрессированных в советское время из-за несправедливого обвинения в буржуазном национализме. Главного героя окружают его коллеги, поэты, переводчики, зарубежные слависты, они-то и являются заинтересованными слушателями героического эпоса «Манас». Уяснение богатства этого великого памятника народной словесности — дело всей жизни Мурзы. Герои этого произведения и «Идола и Марии» принадлежат к киргизскому этносу, кроме этого, романы соединяет тема народного эпоса, остающегося и по сей день культурной почвой киргизов.
При этом «Сказитель Манаса» основано и на историческом прошлом, и на событиях перестроечных лет, болезненно отозвавшихся прежде всего на этнически нерусских россиянах (националистические выпады, едва не стоившие Мурзе жизни!), а роман «Идол и Мария» раскрывает необычайно сложный процесс осваивания современной Москвы киргизами-мигрантами. Проблема иммиграции из стран СНГ в Россию, поисков мигрантами своего места в новой действительности и теми российскими гражданами, которые в годы советской власти имели престижную работу, достаток, уверенность в завтрашнем дне и по большей части верили в торжество идей марксизма-ленинизма, актуальна. Коренным жителям России от нее невозможно отмахнуться, потому что мигранты стали нашими соседями и коллегами, они живут в соседних квартирах и трудятся в коммунальном хозяйстве, в строительстве, в милиции… В связи с этим нужно понять, что сулит стране их приезд — приток свежих физических и интеллектуальных сил и, как следствие этого, дальнейшее развитие современного города и усиление международного авторитета России, или, напротив, рост межнациональных конфликтов и преступности и пугающая тенденция возврата к язычеству (в данном случае речь идет об основанном на поклонении Небу и Земле тенгрианстве) и патриархальным отношениям в семье.
Среди героев «Идола и Марии» мигранты, сильные духом чечтюбинцы Сармат, его жена Алма, их земляки; и москвичи — в прошлом партийный работник, а ныне директор одного из районных ЖЭКов Мария Ивановна, безработные, живущие на скромные пособия дядя Сармата филолог Бек, работавший до Перестройки чертежником в проектном институте, и его жена Соня.
Автор предлагает безошибочно найденный угол зрения: происходящее описывается не столько извне, с позиции главного героя Бека, сколько изнутри. В произведении соприкасаются три психологические позиции — киргизов-горожан, «своих среди чужих» для приехавших из Кыргызстана земляков — и впервые оказавшихся в Москве сельчан, враждебное или отчужденное отношение к гастарбайтерам коренных горожан.
Два романа объединяет также мотив эпопеи. Первый — пересказ океаноподобного (Айтматов) народного эпоса, второй вместил в себя личные эпопеи разных персонажей, разные этапы борьбы чечтюбинцев за богатую и счастливую жизнь в Москве, надежды, разочарования, отчаяние одних героев и взлеты других. Судьбы лидеров мигрантов — Сармата, на первых порах искусно управляющего группой земляков, и его жены, задиристой Алмы, — сложатся в городе драматично: поработав в наиболее трудных местах, Сармат совершит преступление. Такие жизненные истории, к сожалению, типичны для современных мегаполисов, и повествуя о них, писатель детально анализирует вызывавшие их обстоятельства: здесь и собственная агрессивность гастарбайтеров, и присущее им чувство социальной и национальной неполноценности в непривычной для них среде, а также равнодушие, а нередко и неприязнь местного населения, которую удастся преодолеть лишь тем чечтюбинцам, что оседлают скакунов наших дней — Славу (таков чемпион по кикбоксингу Султан), Богатство (игрок в казино Кайрат), Престижную специальность (Аскар становится студентом юридического факультета) — или сделаются посредниками между горожанами-русскими и мигрантами-кыргызами (милиционер Шарипа).
Психологизм — сильная сторона писательской манеры М. Мураталиева. Он точно воссоздает в обоих произведениях эволюцию взглядов Бека Мурзы, широко образованного и одаренного переводчика, тонкого знатока родного языка и культуры, благодарного своим землякам за поддержку в юности. «<…> для киргизов «я» — прежде всего часть семьи, для нас отец и мать первичны. После — семеро их предков, затем род, и лишь затем народ», — признается герой в «Сказителе Манаса». В первом романе Бек — твердо стоящий на ногах литератор и исследователь народных сказаний, член коммунистической партии, затем вышедший из партии и потерявший свое место в литературном процессе, тщетно пытающийся найти новое занятие человек. Во втором романе в поисках духовной опоры Бек начал погружаться в языческую религию своей малой родины, богов Тенгри. «Порою тянет на Чеч-Тюбе! Вижу, там выросла другая молодежь», «Да они мои корни! <…> Не знать родных — должно быть всем стыдно», — такие признания героя Мураталиева напоминают похожие переживания персонажей прозы В. Белова, В. Шукшина и В. Распутина. Поэтому герой попытался реализовать в своей московской квартире коллективистскую земляческую утопию. Но по мере развития сюжета Бек понимает, что показавшаяся ему вначале счастливой жизнь в «общаге» земляков на самом деле таковой не стала, так как обернулась для Бека потерей его семьи и социальным унижением, торжеством сильного. В обоих произведениях Беку доверены и горькие наблюдения Мураталиева над советским и современным российским обществом: нынешние беды происходят «от духовного обнищания людей <…>. Пока была старая власть, люди успели забыть Бога. Надо заново его обрести. И встать перед ним на колени. Тогда на душе каждого из нас станет легче. Думать будем иначе, жизнь станет другой!», «Богачи и бедные заняли свои места, — сказал Бек задумчиво. — Их впредь никакая сила не сольет», «Люди ждут лучших дней, когда человек будет цениться по умению своему. Ведь ни копейки не стоят твой ум, твой опыт — все!» («Идол и Мария») На самом деле и во втором романе находится героиня, директор ЖЭКа Мария Ивановна, по-прежнему верящая в то, что основная задача руководителя — делать добро подчиненным. Ее образ неоднозначен: ее растлило новое время, но, несмотря на это, именно она помогает потерявшим себя в современной жизни Беку и Соне. Кыргызский языческий идол, изображение богов Тенгри, дух Манаса и русская Мария — три оберега для героев двух романов.
Помимо этнических и историко-культурных различий, автор «Сказителя Манаса» и «Идола и Марии» озабочен и общим для постсоветского пространства изменением нравственных и культурных вех, тем, что на смену былым общественным и гражданским идеалам пришли поклонение золотому тельцу и преступления ради быстрого обогащения (в первом произведении разбойное присвоение ООО «МЭЛИС» денег за авиабилеты), наглое вытеснение из обжитого социума стариков и слабых. Общинно-родовые связи киргизов, оказавшихся в мегаполисе, распались, а новые отношения между ними и коренными жителями сформируются нескоро. Гастарбайтеры сохраняют свой этнос, но теряют веру в идола и, однако в конечном счете, могут потерять и свой эпос… Сказителя «Манаса» в «Идоле и Марии» сменяют «ящик» и компьютер, а хранителем идола становится Бек, который отказывается в конце концов от своей коллективистской утопии, однако новые духовные ценности, обретенные им, будут и впредь освещать его жизненный путь.
Читая романы Мураталиева, задаешь вопросы: что нового вносит в русскую литературу этнически нерусский автор? Эти произведения знакомят русских читателей с киргизской историей, культурой (у киргизов некогда было 40 родов, их древняя письменность являлась рунической), двоеверием киргизов (сосуществование язычества и мусульманства). Яркая образность помогает полнее раскрыть характер или образ жизни кыргызов: «Сармат, что это ты всех стал струнить? — сказал Бек тихо. — Уймись. — Я по делу. — Я вижу, вы, пока ехали, стали как одна семья», «Проводить от собак, как у нас говорят» («Идол и Мария»).
Два романа Мураталиева, соединенные под одной обложкой, показывают: эпос — ключ к глубинным первоосновам этноса. «<…> пока мы помним свою историю, извлекаем из нее уроки — мы живы. <…> история жизни одного человека и есть путь всего. Поэтому и говорится, что этнос без любой своей частицы не полон», — говорится в «Сказителе Манаса». В защиту этой культурной полноты и выступает в своих произведениях Муса Мураталиев.
Татьяна Давыдова, критик, профессор, доктор филологических наук
