Акбар Мураталиев. “До победного конца”

…до победного конца

– А мне нравятся ночные дозоры, Тим. Всегда легкая дрожь по спине от каждого звука, адреналин так и играет, под каждым кустом чудится дух со стволом…
– Хэ! Откуда здесь духи, Ян? Адреналин – это всегда так, пока молод… Вот повоюешь с мое, получишь пару свинцовых подруг под ребро, так весь адреналин-то и пропадет. Будешь жить в бою, а не геройствовать.
– Может ты и прав… Но как можно привыкнуть к тому, что тебя может в любой момент в землю положить?
– А просто – все мы смертные, рано или поздно все дерьмом станем, Ян. Кто-то раньше, кто-то позже – не все ли равно? Мы же контрактники, мы здесь светлую жизнь для наших детей создаем! У тебя впереди еще максимум пять лет службы – а там уже всех мятежников уберут, Дейдрана от передоза в ящик сыграет – и пойдешь ты работать… какое у тебя образование, сынок?
– Ну, четыре года на врача в университете, потом – плановая практика в камбрийском госпитале, потом – осенняя всеобщая мобилизация… – смуглое лицо солдата скривилось в невеселой усмешке.
– Да не вешай ты носа, рядовой! Говорю же, здесь последний раз врага видели месяц назад, они уже там осели – пожилой солдат ткнул пальцем в сторону реки – на болотах. Вот спецназ подтянется – и вычистим мы всю эту заразу, поверь!
– Нет, я верю… Просто мне иногда кажется, что они где-то рядом, у нас под носом, а мы просто топчемся на месте и ждем пулю… Зачем мы здесь вообще стоим? Почему бы нам не…
На посясе у Тимоти визгливо затрещала рация. Третья проверка за ночь.
– О’Брайен, доложите обстановку.
– Все тихо, продолжаем мониторинг.
– Хорошо. Конец связи – рация щелкнула и затихла.
– …Так почему бы нам не рвануть чере реку и не пожечь все там к чертовой матери?
Тимоти так посмотрел на новобранца, как будто целиком прожевал лимон. Внутри его покоробило от простоты с которой Ян изрек эту глупость.
– Слушай, кончай чепуху нести, тебя слушать противно. Ты хоть представляешь себе на что способна группа подготовленных диверсантов, когда они занимают труднопроходимую и знакомую им территорию? Да они там будут везде – и нигде сразу! Мы будем в каждой кочке по пояс увязать, а там тир устроят: подходите все кто желает, постреляйте по тупым хрякам, застрявшим в болоте! Все, замолкни и смотри в оба!
Некоторое время солдаты молча лежали, разглядывая голую прибрежную зону, при помощи персональных приборов ночного видения. Пустошь, как и следовало ожидать, была чиста. Наконец Ян не выдержал и нарушил тишину.
– Да ты сам в это не веришь, Тим! Я не шизик, я чувствую что они где-то рядом! Пойми, друг, я ощущаю у своего виска пушку, я слышу как палец ложится на курок! Почему мы стоим здесь уже три недели, а подкрепление не подошло? Почему по лагерю ползут слухи о том, что около Альмы идут бои? Почему наши командиры со стеклянными улыбками раз за разом отсылают нас к одинаковым, как извилины в их мозгах, строкам военной хроники? Почему мы стоим здесь, как коровы на бойне, ожидая пока нам перережут глотку?
Ответить Тимоти не успел. Ночную тишь разрезал резкий свист. Затем еще несколько. О’Брайен сорвал с пояса рацию, нажал на кнопку приема, а затем кто-то с нечеловеческой силой ударил его по всем частям тела одновременно. Секунду солдату казалось, что он летит, это было очень приятно и единственное, что портило впечатление – сильно болела голова от удара и дышать было трудно. Потом под его ногами загорелся невиданной силы костер. Тимоти представить себе не мог, что на свете существует такая боль. Адский огонь хлестал раскаленными плетьми, прожигая в его плоть насковзь. Перед тем как земля отбойным молотком впечаталсь в его хребет, он увидел Яна. Его худощавая фигура горела, как факел и была нелепо надорвана прямо посередине, одна из ног превратилась в окурок.
Снайпер снимал их по одному, сидя в трехстах метрах от лагеря. Обезумевшие от ужаса солдаты были легкой мишенью, если не считать горящих палаток, которые часто перекрывали видимость. На его сетчатке глаза поочередно застывали самые разные посмертные фотографии. Вот один, получивший пулю промеж лопаток прямо на бегу, остановился, как будто пропустил сильный аппрекот – голова откинута назад, одна нога все еще впереди, теряет равновесие и падает лицом вниз. Другой роняет только что снятый с предохранителя автомат, когда на его плече появляется темно-красная клякса, проседает назад, когда вторая возникает у него на лбу. Третий пытается поднять раненого с перебитыми минометным снарядом ногами, но отпускает его беспомощное тело, когда маленький тепловоз насквозь прошивает его шею. Перезарядка.
Получив команду от снайпера, штурмовики рысцой направились к лагерю, держа наготове автоматы. Войдя в лагерь они рассыпались по импровизированным улицам и продожили зачистку. Особенно не повезло бронированному командирскому джипу из которого «неожиданно» вылез спрятавшийся в нем лейтенант и открыл беспорядочную стрельбу из табельного «кольта» по людям в бронежилетах и касках. Укрепленные окна не выдержали очередей с ближней дистанции и разлетелись на куски, сидевшего внутри изрешетили вместе с салоном.
Тимоти с трудом приподнялся на локте. Было поразительно тихо, хотя со стороны реки изредка прилетали ряды трассеров и палатки продолжали пылать. Из ушей лила кровь, почти вся униформа сгорела, в ноздри ударял противный пряный запах. «Зажарили, как свинью, да еще и оглох» – подумал ветеран и опустил локоть, уперевшись скулой в липкую сырую землю. Перед глазами на фоне догорающего лагеря лежало то, что раньше было Яном. Собрав остатки сил Тимоти, опираясь на обоженные руки, подполз к телу. Около обуглившегося трупа валялся весь черный от копоти пистолет. Стараясь не смотреть на Яна, солдат дрожашей ладонью взял пистолет, положил под себя и закрыл глаза.
Очнулся он от присутствия рядом человека. Прямо перед ним стояло несколько пар хороших армейских ботинок. Приподняв глаза, Тимоти увидел их владельцев. Несколько крепких, мускулистых мужчин стояло над ним и что беззвучно ему втолковывали. Все вооружены, у одного в руках аптечка. Потом один из них встал на колено над ним и, взяв за плечи начал поднимать обессилевшего солдата. В голове у Тимоти пролетело: «Ну, четыре года на врача в университете, потом – плановая практика в камбрийском госпитале, потом – осенняя всеобщая мобилизация…» Настолько быстро, насколько смог, он вытащил пистолет и, едва не уперев его в шею человеку, нажал на курок. Спустя мгновение кто-то пронзил его измученное тело тысячами острых игл. Потом все исчезло.

©OguR Все права защищены.