Три дня отдыха от инета…
И тут я призадумался о встрече в книжном магазине Библио-Глобус по случаю презентации книги «Поэт и Писарь» 24 апреля. Думал о судьбе соцреализма.
В книге рассказывается о представителях русской поэзии Серебряного века. Страдания их сопоставимы, пожалуй, разве что только со страданиями декабристов. Кстати, такая мысль пришла мне в голову, когда увидел оформление обложки ПиП, сделанное талантливым художником Ольгой Федорчук. В рисунке прочитывается явная ассоциация с барельефом обелиска, установленного в честь 150-летия казни декабристов.
Серебряный век
День за днём
Мой залежавшийся роман «Поэт и Писарь» после четырехлетних мытарств наконец-то обустроен: журнал «Za-Za» (Дюссельдорф) начал его публикацию (№3(33) март 2017).
В связи с этим особая благодарность владельцу журнала «Za-Za» госпоже Евгении Жмурко.
Также хотелось бы выразить признательность за понимание моего текста Олесе Янгол, снабдившей публикацию своим предисловием и сумевшей в пяти строках охватить всё содержание романа.
Даю ссылку на первую часть публикации.
https://za-za-verlag.net/bumzur/za-za-33.pdf
Продолжение следует.
Муса МУРАТАЛИЕВ
Друзья! На правах саморекламы счёл нужным анонсировать свой новый роман «Поэт и Писарь», который завершил прошлым летом. Его жанр non–fiction с элементами фантасмагории.
О чём роман?
«Действие романа разворачивается, преимущественно, в 90-е годы. Союз писателей, существующий в Доме Ростовых, постепенно разваливается. Его сотрудники раскалываются на несколько лагерей: кто-то хочет добиться власти, кто-то хочет вывести литературу на новый уровень, кто-то хочет вернуть прежние времена (Союз во время СССР). Из-за этих склок в Доме перестают бывать настоящие писатели. Помимо этого, Домом, некогда принадлежащим Сологубу, теперь почти полноправно владеет криминальный авторитет.
Дом Ростовых создавался как оплот писателей всех республик Советского Союза. Книги печатались на разных языках. Литература процветала. Но при этом таких писателей, как Пастернак, Ахматова, Гумилёв и пр., Дом отвергал. Многие из них погибли или вынуждены были уехать. В романе описываются трагические страницы жизни Фадеева, Пастернака, Ахматовой, её мужей и сына.
С новой властью в Дом приходят и новые люди, которые уничтожают былые принципы литературы. Сжигаются книги. Происходят массовые сокращения и увольнения. Литераторы больше не знают, на что им ориентироваться. Государство не поддерживает их. Руководству приходится идти на сделку с бизнесменами, которые открывают в Доме рестораны, кафе и бары…
В итоге неизвестная сила убивает криминального авторитета. Оставшиеся в Доме работники размышляют на тему того, какой должна быть литература… Современный автор решается восстановить справедливость в отношении дачи Пастернака, которую пытаются отобрать у его сына. Остальные литераторы продолжают спорить о направлениях в литературе, но при этом не решаются на поступки. Все их дела ограничиваются пустыми разговорами».
Так пишет один из моих рецензентов. Вместо меня он пересказал краткое содержание романа. Хочу добавить, что нынче писательство стало модной профессией. Тем не менее, высокохудожественные тексты почти не выходят к читателям. Из-за переизбытка рынка маркетинговыми (легко сбывающимися) текстами подобные романы становятся никому не нужными.
Предлагаемая глава «Похороны неизвестного поэта» – итоговая часть романа. Едут в машине сторонник консерваторов Сергей Михалков и руководитель либералов Артём Анфиногенов. Везёт их Кузьма Писарь, оставшийся теперь без работы. В конце мы понимаем, что взгляды едущих по оживлённой магистрали мегаполиса и ведущих спор двух литераторов диаметрально противоположны.
ПОХОРОНЫ НЕИЗВЕСТНОГО ПОЭТА
Глава из романа «Поэт и Писарь»
До открытия ритуального зала районной больницы ещё полчаса. У фасада здания стояло несколько десятков человек. Там же находился Артем Анфиногенов. Подъехал новый Lexus и, резко затормозив, остановился в двух шагах от собравшихся.
– Кого я вижу! – послышался возглас Сергея Михалкова. Он, шумно хлопнув дверцами кабины, направился навстречу Анфиногенову.
Люди оглянулись на них и узнали высокого худого старика, а другого старика среднего роста знал не каждый. Все уважительно смотрели на них, ожидая, что они будут делать. На ветвях деревьев чирикали воробьи.