Выступление Евгения Сидорова на симпозиуме, посвященном творчеству Чингиза Айтматова.
Время Айтматова
У каждого крупного писателя есть свое время и свое пространство. В этих художественных координатах дышит, движется, живет его творческий мир, его идеи и его герои.
Пространство айтматовской прозы обычно распахнуто вширь и в небо; здесь бывает душно и тесно лишь в моменты человеческих кризисов, драм, предательств, неестественных смертей. Как только проходят эти бешеные всплески рукотворного зла, все снова успокаивается в мире, природа вновь с человеком и человек вновь с природой.
Жизнь постигается этим писателем как момент вечности, который в сжатом, спрессованном виде содержит многие готовности и историю рода человеческого. Это время одной человеческой жизни и одновременно, как хорошо показал Георгий Гачев, конспект большой истории. Когда вышли романы Айтматова «И дольше века длится день», «Плаха» – это стало особенно явным, демонстративно явным, что иногда вредило чисто художественной пластике его последних вещей. Индивидуальная жизнь в творчестве Айтматова, и жизнь, и метафизика жизни одновременно. Иначе не понять его прозы, притчевой в своей основе.
И сама затерянность героев в мироздании – будь то далекий лесной кордон («Белый пароход») или лодка в безбрежном море («Пегий пес…») или одинокий степной разъезд («И дольше века длится день») – тоже не случайные устойчивые приметы айтматовских сюжетов. Не об одиночестве в экзистенциалистском смысле этого понятия здесь речь, а наоборот, о стойком чувстве жизни и человеческой солидарности, побеждающем несмотря ни на что, вопреки самой этой, внешне подчеркнутой затерянности, которая и нужна автору лишь для того, чтобы рельефно и четко очертить центр собственной художественной вселенной, откуда исходят в мир теплые волны добра, совести, надежды.
Чингиз Айтматов не сразу обратился к жанру романа. Собственно, «Прощай, Гульсары!» и «Белый пароход» уже были романами по внутреннему авторскому заданию, по масштабу охвата жизни, по той художественной концепции человека и времени, которая открывалась в них. Но писатель не торопился назвать романами свои развернутые социально-философские притчи. Он как бы готовился к выходу на новую, более сложную орбиту в творчестве.
Этот выход был сделан в романе «И дольше века длится день» – в книге сложного состава, где сплетаются быт и предания, реальность и фантастика, день и век. Писатель по-прежнему, как и в своих «Повестях гор и степей», опирается на народные легенды и мифы, поверяя современность моральным опытом предыдущих поколений. Но он, неожиданно для многих, впервые ввел в свою прозу фантастический сюжет, «космическую историю», которая, по его словам, вымышлена с одной лишь целью – «заострить в парадоксальной, гиперболизированной форме ситуацию, чреватую потенциальными опасностями для людей на земле».
Надо представить себе маленькую точку на земле и одновременно звездную бездну, и понять, как тесно, как неразрывно связаны они в бесконечном космосе жизни. Такое осознание в полной мере присуще автору романа. Оно передается читателям, и мы начинаем видеть как сквозь частные, индивидуальные, конкретные образы книги просвечивает их общечеловеческое, философское содержание. Новый масштаб замысла потребовал иного художественного взгляда, и Айтматов, идя на риск, вводит в свой красочный стиль прямое, суховато-информативное публицистическое слово. Так идеологически усложнившаяся эпоха вносит в роман императивную логику борьбы между войной и миром, конфликт, в котором давно участвует, хочет он этого или нет, каждый представитель мыслящего и страдающего человечества.
О людях в книгах Айтматова надо сказать особо. Пожалуй, ни у одного из больших советских писателей мы не встретим такую плеяду героев веры и страданий, людей простого звания и высокого чувства долга… Такая вера движет лучшими людьми айтматовской прозы. Трудности и страдания укрепляют их души. Таковы были Дюйшен из «Первого учителя», Толгонай из «Материнского поля», Танабай из «Прощай, Гульсары!». Таков и Буранный Едигей, труженик и философ, человек с планеты Земля. Земное и космическое свободно уживаются в айтматовской природе, в ее круговоротах, циклах, рождениях и смертях. А как прекрасно написаны обитатели степи: верблюд Каранар, голодная, чуткая лисица или коршун-белохвост, дважды в день облетающий свои угодья. Они живут здесь, казалось бы, от сотворения мира и придают окружающему устойчивый смысл, не всегда доступный человеку.
И в «Плахе» все также настойчиво звучит тема неразрывной связи природы и человека. Эта связующая нить воплощена в истории пары волков, прекрасных, сильных животных, обреченных на гибель от руки человека Но и себе человек несет гибель и разрушение, если его жизнь не одухотворена высшим идеалом, если он преступает черту, отделяющую его от добра и совести.
На айтматовский вопрос «отчего зло почти всегда побеждает добро?» ответить можно не объяснением, а только социальной практикой. На вечные вопросы нет готовых ответов, и вся история есть, в сущности, коллективная попытка найти путь к утверждению гармонии личности и общества, природы и человека. Пара волков из «Плахи», мятущаяся на краю ночи, есть вдохновенный и грозный символ, глас предупреждения: «Люди, опомнитесь!»
Все творчество Айтматова своеобразно отражает кризис современного гуманистического сознания, которое не в силах примириться с существующим и в то же время не видит иного выхода, кроме как обращение к народным нравственным ценностям. Но ведь и они на наших глазах стремительно покидают народ, переставая быть опорой.
Чингиз Айтматов один из первых в нашей современной литературе обратился к трагическим конфликтам советской эпохи. В самой общей философской форме трагический конфликт можно представить как непримиримое противоречие между будущим, которое еще не готово, и прошлым, которое уже себя изжило. Поэтому трагическое является наиболее глубоким и всеобщим выражением жизненной правды, понятой как развитие, как процесс бытия.
Произведения Айтматова, начиная с «Белого парохода», смело входят в зону высокой трагедии и тем самым вступают в диалог с мировой литературой на почве общечеловеческих исканий смысла жизни и смысла истории.
Мне посчастливилось довольно близко знать этого мощного художника и замечательную личность. Я писал о его книгах, бывал с ним за рубежом нашей страны, и ему и мне выпало в последние годы оказаться рядом на дипломатической работе на поприще ЮНЕСКО. Такие люди как Чингиз Торекулович Айтматов рождаются очень редко, и они создают славу и доблесть не только своей малой Родине – Киргизии и Родине большой – Советскому Союзу, но и всему многочисленному миру – мировой литературе. Почти во всех европейских странах (об Азии я не говорю) стоят в книжных магазинах на полках романы и повести Айтматова. В Германии, к примеру, он переведен весь. Время Айтматова продолжается и работает и будет работать еще очень долго. Его живая степь далеко раскинулась по всему миру.
Евгений Сидоров,
профессор Литературного института им.А.М.Горького
