Десятая глава

Глава из нового романа “Нашествие мигрантов”

Семья Бугу справляла годовщину его смерти. Ават решил показаться и прочитать молитву за упокой души усопшего.

– Пойду, отдам дань рабу божьему, – сказал мулла, взял подмышку Коран и вышел из мечети.

– Нет бога кроме Аллаха, а Мухаммед – его пророк! – произносил он каждый раз, когда замечал что-нибудь неприглядное. Таким образом, мулла порицал это во всеуслышание.

По дороге заглянул в почтовое отделение, чтобы позвонить в Савраски. Троекратный заказ остался без ответа. Такое было впечатление, что деревня не существует. Наконец муллу соединили. Он спросил, можно ли с кем-то из мигрантов поговорить? Опять прервали и больше не соединяли. Тогда Ават вышел на улицу, так как опаздывал на поминки. При входе в дом услышал голос юноши, читающего молитву собравшимся гостям. Это был Бугу – сын покойного Бугу. С расстановкой пауз, хотя и провалами голоса молитву юноша все же дочитал до конца. И, как опоздавший на время молитвы человек, Ават присел у порога, со всеми вместе провел по лицу раскрытыми ладонями со лба до подбородка.

На обратном пути мулла опять позвонил в Савраски. Хотел сообщить, что едет к ним. Опять связи не было. На другой день ответила женщина:

– Савраски слушают! Кто говорит?

– Какая вам разница, кто звонит? – сказал Ават.

– Откуда это?

– Из Чеч-Тюбе.

– Что вам надо?

– Я собираюсь к вам приехать.

– А мы вас приглашали?

– Алда Таала меня зовет к вам! Скажу кратко: вы убили моего земляка. Год назад, как только ступила его нога на вашу землю, прикончили, помните? Я сосед его. Дома у погибшего не успокоятся, пока не получат расплаты. Короче, приду за вирой![1] Остальное при встрече…

– Альдам-тальдам! – передразнила женщина.

Мулла ясно представил перед собой девушку с русыми волосами, не стал ругаться дальше.

– Всё! Вешаю трубку.

– Звони на той неделе. Дома не ночует! Хочет ли он видеть тебя? Узнаю.

– Вижу, ты умная женщина, узнай! – произнес Ават на одном дыхании. – Алда Таала тебе в помощь.

Это была почтальонша. В тот же день она побывала в доме Стаса. Евдокия встретила на пороге. Когда услышала, кто интересуется, сказала:

– Да нет его дома! Не бывает. Пусть проверят.

Стас за домом тренировался в стрельбе из лежачего положения. По меткости попадания в пивные банки можно было узнать, что он в этом деле не лыком шит.

– К тебе приехать хочет какой-то мыгрант! – сказала Евдокия. – Тут почтальонша мне сказала.

Сначала он не понял о чем речь, после лениво сказал:

– Если жить надоело пусть едет.

В мечеть вошел юноша Бугу с рюкзаком за спиной. Несколько прихожан сидели тихо, мулла наизусть читал главу из Корана. Когда молитва закончилась, сказал им:

– О-о ми-и-ин! Меня не будет неделю, а может и больше. Приеду, тогда продолжим. Пока все свободны.

– Далеко собрались? – спросил активный до молитвы старик.

– В Москву. Виру Бугу надо выколачивать.

Старшеклассник до сих пор не верил, что на деле поедут мстить за отца. Мулла теперь говорил об этом открыто при людях.

– Теплый свитер, носки… – начал перечислять Ават, смотря в глаза юноши. – Свидетельство о рождении.

– Все взял! – чётко ответил Бугу.

Ават призадумался, но после ничего так и не сказал. В руки взял Коран, долго заматывал его бархатным отрезом: образовался зеленый квадрат. После аккуратно поместил в нишу для хранения Корана, когда священная книга не используется. Бугу все это время следил и думал, зачем её прятать, если никто в Чеч-Тюбе читать арабские буквы не умеет.

– Вот, так! – мулла объяснил Бугу. – Там не достанет никто: ни человек, ни мышь. Сам приеду, тогда буду учить людей дальше.

Ават положил ладонь на плечо подростка, и они вышли из мечети.

– Нас двое – уже сила! – подбадривал мулла. – Пойдем, добьемся отмщения за твоего отца.

ВИРА

Четверо суток провели они в дороге и, наконец, добрались до Саврасок. Утро встретило их солнечным теплом. До вечерней молитвы они отдыхали. После мулла оставил Бугу дома одного, сам пошел говорить со Стасом. Встретил его у старого дерева. Мулла внезапно преградил ему дорогу, как бывает у моджахедов.

– Я приехал за вирой, – сказал он строго.

– Что-что? – не понял Стас. – Кто ты такой?

– Меня зовут Ават. Мы требуем не твоей крови, всего лишь плату за убийство.

– Сможешь выколотить с меня откуп, считай себя молодцом. Прочь с дороги!

– Так положено по нашему адату.

– Сила твоего адата распространяется на тебя! Я – другой!

– Тебе придется платить.

Стас, оттолкнув муллу с дороги, направился в церковь.

– И в церкви достану, – пригрозил Ават. – Никто меня не остановит.

– Езжай, пока цел! – бросил Стас.

Ават направился в соседнюю деревню. Увидел лошадь на лужайке. Оказалось – заарканенный жеребец. Он сделал из его аркана надоуздок и, вскочив ему на спину, поскакал. Когда он въехал в церковь, там было трое прихожан, один из них – Стас. На амвоне священника не было – время еще не подошло. Испугались. Казалось, монголы пожаловали с новым нашествием. Мулла подъехал к Стасу без особой агрессии. Прихожане смутились: было неприятно, потому что со стен глядели иконы. Тогда они, кто за надоуздок, кто пинком по брюху и шлепком по крупу жеребца, выгнали его вон! Стас – за ними.

– Вот так! – сказал Ават уже на улице.

– Да, ты человек настырный! – признался Стас. – Однако это не дает тебе права диктовать мне свои условия. Тут хозяин – я!

– Парень, я скручу тебя в бараний рог.

– Ты явился не по адресу. Мне с тобой не о чем говорить, – Стас молча удалился в церковь, время ектеньи близилось.

Мулла вернулся в приподнятом настроении, поужинали вместе. После ночной молитвы вышли брать Стаса. Впереди всех шагали четверо мигрантов и Ават. Второй ряд возглавил Черик, среди них был и молодой Бугу.

– А ты где служил? – спросил мулла.

– В Подмосковье, а что? – сказал Черик и добавил. – Наш генерал предупреждал, что жизнь человека и есть война! Он был прав. А ты служил где?

– В Афгане…

Дальше шли молча. Вокруг стояла темень, хоть глаз выколи. В доме Стаса свет был бледный. По мере приближения усиливался звук тяжелого рока.

– Каждую ночь эту музыку крутит, – заметил Тейит. – Не знаю, как можно столько раз одно и то же слушать?

– Это для отвлечения делается, чтобы думали, что люди тут слушают музыку, – сказал Ават.

– Как можно заснуть под такое громыхание? – удивился Тейит.

– Тише! – скомандовал Ават. – Это его право, пусть. Действуем слаженно, как договорились. Без шума!

Мулла достал ключ, который был приготовлен по слепку, осторожно всунул в гнездо, повернул раз, другой, пока не открылась дверь. Как только дверь подалась – в нос ударил запах перегара и чеснока. Ават ринулся первым, чтобы отразить нападение Стаса в ближнем бою. Бледный свет шел от экрана ящика. Показывали старый американский вестерн.

– В ту комнату! – мулла шепотом дал указание товарищам.

Стас лежал поперек кровати в трусах и майке и мирно храпел. Тут же прислонённая к стене двустволка. Мигранты окружили кровать, но ждали указания Авата. В следующей комнате послышался женский вскрик, а потом быстро утих. Через минуту вывели Евдокию с растрепанными волосами, в ночной рубашке. Рот заклеен скотчем. Ават был доволен. Подобную акцию он считал местью униженных людей. Этому он научился, когда был на афганской войне. Перейдя в ислам, побаивался наказания, тем не менее, опыт имел. Все, затаив дыхание ждали, что скажет он.

– Разбудите его! – произнес Ават.

Под грохот тяжелого рока Черик и Тейит, схватив за локти, вмиг поставили Стаса на ноги. Он, все еще спящий, замахал руками, не понимая, что происходит. Но просыпаться не хотел. Тогда Ават, тряся его за плечи, сказал:

– Очнись! Некогда нам ждать твой сон!

Он открыл сначала правый глаз, а потом молниеносно левый!

– Кто вы?! Что такое?! – пробормотал Стас.

По кивку головы Авата, державший его за руку Тейит ударил под ложечку так метко, что Стас, согнувшись в три погибели, так и остался. Дыхание прервалось, выдыхать долго не мог. Евдокия мычала, вырываясь из рук, металась, не понимая, что делать. Мулла оценил силу земляка, как хорошую отместку, а потом, стоя перед убийцей, ждал, чтобы тот пришел в себя.

– Вот, я опять. Презираемый тобой человек. Почему не стреляешь? – спросил Ават его. – Теперь у тебя хоть повод есть, за что меня убить.

– Скоты, бляди! – мычал Стас от боли. – Все равно вашу печень размажем по земле!

– Может быть и так, а пока наша очередь, – поддержал его Ават. – Зверь ты вонючий! Посмотри на ребенка. Бугу, подойди сюда.

В полутёмной комнате подросток вышел в серёдку. Бугу отвернулся от Стаса и, упершись взглядом в пол, стал ждать.

– Ты лишил его кормильца. Твое сердце – камень! Я привел его специально. Ты понимаешь меня?

– Ясное дело… – ответил вдруг Стас уступчиво и добавил. – Я ошибся, наверное, однако устраивать самосуд – противозаконно.

Он выпрямился, голову поднял выше, с двух сторон его сковали, словно клешнями, крепкие руки мигрантов.

– А где пацану теперь найти своего отца? – спросил Ават.

– Скоро мы завершим работу и уедем, потерпел бы? – вмешался Черик и обратился к мулле. – Надо дать ему выговориться.

Бригадир был убежден, что любой человек при толковом разговоре расколется.

– Мы приехали сюда за вирой! У нашего народа существует этот адат издревле, – Ават обратился на этот раз к Евдокии, примиряющим тоном, будто читал молитву прихожанам.

– Что-что? – спросил Стас.

– Вира – значит выкуп за убийство. Вы платите нам столько, сколько мы считаем справедливым. Получает сирота, исходя из вашего состояния. В противном случае выроем в вашем дворе глубокую яму – zьndan[2], опустим туда обоих. Мы крови не жаждем, достаточно заточить на месяц, другой, и мы квиты. Или плата по желанию.

– Впрямь-таки! – хихикнул Стас бодрым голосом. – В одночасье выгонят вас из села мои соседи, если на то будет мое желание. Коробки патронов достаточно, чтобы очистить Савраску от мигрантов.

– Зачем мне твои соседи? Я приехал сюда за твоей душой, – сказал мулла, потом вытащил из кармана булыжник с кулак. – Это тоже пуля. Брошу, и он тебя догонит! Вот я стою у твоей постели, тёпленьким мы тебя взяли, разговариваем. А ты еще брыкаешься? Почему ты не стал слушать моего брата Бугу? Давай, не торгуйся, а то мы сами возьмем, что тебе дорого. Вира – святое дело. Такую даль одолели, просто так не уйдем.

– Мне надо с матерью поговорить, – смягчился Стас.

Мигранты по жесту Авата содрали с губ Евдокии скотч, и тут же посыпалась многоэтажная брань.

– Тих-тих! Ма!.. Мать! – успокаивал Стас её. – Дело серьезное. Где сбережения? Пускай забирают.

– Не дам им ни гроша! – завопила Евдокия.

– Ты хочешь, чтобы меня кокнули? Ты этого хочешь? – запричитал Стас, а потом заплакал.

– Ладно, не убивайся… – пробурчала она. – Дай мне прийти в себя!  

Евдокия в сопровождении мигрантов ушла в другую комнату и через минуту вернулась с трёхлитровой банкой в охапке. Стеклянная банка была заполнена под завязку купюрами разного достоинства. Она передала её в руки Бугу, приговаривая:

– Нате, подавитесь!..

– Прежде чем уйти – предупреждение! – обратился к Стасу мулла. – Наш визит нигде не обсуждается, ни при каких разговорах не упоминается.

Тут Ават взял булыжник, который держал в руке, бросил в сторону экрана. В мгновение ока в комнате стало темно, как на улице.

Мать и сын остались на месте, мигранты ушли также незаметно, как пришли. Черик держал за руку Бугу, чтобы на чужой земле не споткнулся и не потерял виры за отца. Утром обнаружилось, что ружье Стаса, из которого он стрелял в Бугу, кто-то прихватил…